Кайлея отрицательно покачала головой и похлопала рукой по кристаллическому блокноту.

– Наши ментаты и советники-юристы очень щепетильны и придирчивы во всем, что касается ограничений Джихада, а методы контроля качества продукции у нас очень эффективны. Мы стоим на твердой почве, и они могут доказать любое наше утверждение.

Доминик задумчиво пожевал нижнюю губу.

– У субоидов не может быть конкретных обвинений в наш адрес, поскольку нет никаких нарушений предписаний Джихада. Во всяком случае, мы никогда намеренно не преступали границ. Никогда.

Кайлея внимательно посмотрела на отца, потом снова перевела взгляд на рабочих внизу.

– Может быть, тебе стоит послать капитана Жаза с командой. Пусть они перероют все камни внизу, просмотрят всю документацию и покажут субоидам всю беспочвенность их жалоб.

Доминик обдумал эту мысль.

– Конечно, я не хочу быть слишком жестким по отношению к рабочим. Я не желаю никаких репрессий и бунтов. С субоидами должны обращаться, как всегда, хорошо.

Он встретил взгляд дочери, это был взгляд взрослого человека.

– Да, – проговорила Кайлея, и в ее голосе прозвучали стальные нотки. – Так они работают намного лучше.

***

Подобно знанию своего бытия, Сиетч представляет собой твердую основу, опираясь на которую ты выходишь в мир и во вселенную.

Фрименская мудрость

Пардот Кинес был настолько очарован фрименской культурой, религией и повседневным бытом, что совершенно забыл о спорах о его жизни и смерти, которые бушевали в Сиетче. Наиб Хейнар сказал Пардоту, что тот может разговаривать с людьми, рассказывая им о своих идеях, и Кинес разговаривал, пользуясь любой возможностью.

Весь лунный месяц фримены шепотом обменивались мнениями в маленьких пещерах и подвалах или перекрикивались за столами, сходясь на принятые у старейшин Сиетча встречи. При этом некоторые очень горячо сочувствовали словам странного пришельца.

Хотя судьба его не была до сих пор решена, Кинес и не думал даром терять время. Добровольные проводники водили его по Сиетчу, показывая все, что, по их мнению, могло вызвать у гостя интерес, но планетолог, к удивлению многих, перестал задавать вопросы о женщинах, работавших в мастерских, производящих защитные костюмы, о стариках, пополнявших запасы воды, или о высохших старухах, возившихся у солнечных печей или очищавших от металлической стружки точильные круги.

Такая бурная жизнь за запечатанными входами в пещеры изумляла Кинеса. Одни рабочие мяли остатки пряности, добывая из нее топливо, другие заквашивали волокна меланжи. Ткачи за своими механическими станками использовали собственные волосы, длинный мех крыс-мутантов, клочки пустынного хлопка и даже полоски кожи диких животных для изготовления необыкновенно прочной ткани. Были здесь и школы, в которых юных фрименов учили жизни в пустыне и навыкам смертельных, беспощадных поединков.

Однажды утром Кинес проснулся свежим и полным сил, прекрасно выспавшись на циновке, брошенной прямо на жесткий пол пещеры. Это было неудивительно: за свою жизнь Кинесу не один раз приходилось ночевать на голой земле под открытым небом. Планетолог умел отдыхать практически в любых условиях. На завтрак он ел обезвоженные фрукты и сухие лепешки, которые фрименские женщины готовили в термальных печах. На щеках Кинеса пробилась густая, песочного цвета щетина.

Молодая женщина по имени Фриетх принесла ему поднос с приправленным пряностью кофе, налитым в изукрашенную орнаментом чашу. Сервируя стол, женщина, как обычно, держалась скромно, опустив долу интенсивно окрашенные в синий цвет глаза. Кинес не думал о том внимании, которое оказывает ему эта женщина, до тех пор пока кто-то шепотом не сообщил ему:

– Это незамужняя сестра Стилгара, одного из тех, чью жизнь ты спас в схватке с харконненовскими собаками.

У Фриетх были приятные черты лица и гладкая загорелая кожа. Если бы она высвободила волосы из водяных колец, то ее локоны достали бы до пояса. Манеры ее были исполнены спокойствия, но в глазах таилось знание неведомого для Кинеса, что, впрочем, вообще отличало фрименов. Она бросалась выполнять любое, самое малое желание Кинеса даже тогда, когда он и сам еще не понимал, чего именно он хочет. Ему следовало бы заметить, насколько она красива, но он был слишком сильно поглощен исследованием всего нового, что привлекло его внимание в Сиетче.

Кинес допил бодрящий напиток, на дне остался только волокнистый осадок. Кинес достал свой электронный блокнот, чтобы занести в него свои наблюдения и некоторые посетившие его идеи. В этот момент послышался какой-то шум, и в дверном проеме показалась жилистая фигура Тьюрока.

– Я готов возить тебя туда, куда ты пожелаешь, планетолог, до тех пор, пока ты находишься здесь, в Сиетче Красной Стены.

Кинес согласно кивнул и улыбнулся, невзирая на то, что это предложение прозвучало довольно двусмысленно: он окончательно превращался в пленника. Они не стали ограничивать его любознательность. Просто было ясно, что он никогда не покинет Сиетч живым до тех пор, пока не будет решено окончательно и полностью поверить ему. Если он присоединится к ним и станет членом общины, то от него не может быть никаких тайн, если же будет решено казнить его, то можно ли опасаться предательства со стороны мертвеца?

Незадолго до этого Кинес осмотрел туннели, хранилища пищи, охраняемые запасы воды и даже кладбище Хуануй. Очарованный, он наблюдал жизнь семейных групп, этих закаленных мужей пустыни, каждый из которых имел по несколько жен. Он видел, как все эти люди молились Шаи-Хулуду. Планетолог начал даже составлять очерк описания устройства жизни и быта этой своеобразной культуры – культуры Сиетча. Однако потребовались бы десятилетия упорного труда, чтобы во всех тонкостях постичь оттенки жизни и обычаев Сиетча. Родственные связи считались здесь от давно умерших предков, которые состояли в сложных родственных отношениях с ныне живущими.

– Мне хотелось бы подняться на вершину скалы, – сказал Кинес, вспомнив о своих обязанностях имперского планетолога. – Если бы мы сумели достать часть оборудования с моего вездехода – я надеюсь, вы сохранили его? – то я установил бы здесь метеорологическую станцию. Это жизненно необходимо: начать собирать систематические данные о климате, то есть об изменениях температуры, влажности воздуха и направлениях ветра. Причем устраивать такие станции надо в самых глухих местах.

Тьюрок посмотрел на него взглядом полным удивления и недоверия. Потом пожал плечами.

– Как тебе угодно, планетолог.

Зная о разговорах, которые вели старейшины об этом человеке, Тьюрок был настроен достаточно пессимистично. Судьба пришельца была практически решена. Конечно, он большой энтузиаст, но нельзя сказать, что он очень умен. Зачем ему тратить силы и продолжать никому не нужную работу? Но если это доставит ему радость в его последние дни…

– Пойдем, – заговорил Тьюрок. – Надень защитный костюм.

– О, зачем, ведь мы выйдем всего на несколько минут. Тьюрок покосился на инопланетянина. У него был суровый взгляд, который заставлял юношу выглядеть старше своих лет.

– Каждый выдох в этом случае станет пустой тратой воды. Мы не настолько богаты, чтобы попусту разбазаривать воду.

Пожав плечами, Кинес принялся облачаться в свой покрытый складками, блестящий костюм, неуклюже застегивая все замки и застежки. Подавив тяжкий вздох, Тьюрок стал помогать планетологу, объясняя, как наилучшим образом извлечь пользу от ношения защитного обмундирования.

– Ты купил вполне приличный костюм. Это фрименская работа, – наставительно изрек молодой человек. – По крайней мере его ты выбрал удачно.

Кинес последовал за Тьюроком к складу, в котором хранился вездеход. Фримены сняли с машины ненужные, по их мнению, безделушки, а оборудование разложили по ящикам, расставленным по полу пещеры. Не было сомнения, что обитатели Сиетча думали о том, как использовать эти приспособления для своих нужд.